В начале всегда вспоминается Будапешт. Очень просто назначить город точкой отсчета, город ведь никуда не денется, и к его камням легко прилипают любые твои душевные брызги, по взмаху руки оживающие субстанции памяти, трагичные и комичные мысли, рождающиеся, когда ты застываешь вдруг посреди улицы Нагимезо или отпиваешь первый глоток утреннего крепкого кофе за круглым столиком кафе «Централ».
И когда ты разрушен до самого основания, воспоминания себя «до» становятся первой остановкой утомительного путешествия по лестнице разрушения, непонятно только, спускаешься ты в итоге или поднимаешься. Наверное, в моем случае, все-таки спускаешься. И, если чаще всего я прибегаю к сравнению своей жизни с каруселью (об этом позже), то период жизни от Будапешта и до сих пор куда больше похож на лестницу или - мне приходит в голову другое забавное сравнение - безумный поезд, чей машинист на минуту отвлекся от управления, и вот уже поезд вышвыривает его через форточку и выделывает безрассудные и время от времени даже опасные пассажи на дороге, то ускоряя, то замедляя свой ход, наклоняясь и резко останавливаясь, отчего все, что его наполняло (напуганные люди, барные тележки из вагона-ресторана, зубные щетки и вставные челюсти в пластиковых чехлах) падает и перемешивается между собой, частично ломается, частично закатывается под спальные полки. Дом на колесах, наполненный страхом и хаосом, к чьему темпу и скорости невозможно приспособиться, если только ты сам не такой же чокнутый.
Такой мне видится собственная жизнь и по сей день, и хотя в последнее время поезд движется все медленнее и почти уже не чудачит, часть пассажиров слишком покалечена, чтобы встать и продолжить путешествие в подобающем виде, а часть остается лежать просто на всякий случай – вдруг еще что случится.